В час, когда отделяли пшено от плевел
у Томми есть дом, свои книжки и свое кресло - немного шершавое личное место бегства,
но на войне, как говорится - любые средства.
Тому под сорок, и ждать чего-то чудесного
наверное бесполезно.
когда он трезвый.
зато у него есть собака ( а впрочем, возможно - пес ).
у нее добрый взгляд и удивительный мокрый нос.
Том обнимает ее, рыжую, как абрикос. свято верует, что все это не всерьез.
что это "всеголишьсобака" или "всеголишьпес",
и каждое утро спрашивает
сладко ли ей спалось.
Том читает ей на ночь, смотрит с нею футбол. обедать зовет, сажает ее за стол.
привычно-нелепо в суп белым рукавом - ждет, что она засмеется,легко, тепло.
собака уткнется мордой ему в ладонь.
Томми не помнит боли, поскольку он сам - боль.
Том иногда одевает собаку в платье, мятое от судорожных объятий.
мягкого цвета тех шоколадных вафель, которые любит так же, как новый кафель,
как ее вечный, чуть грубоватый кашель или как ягоды вмиг выедать из каши...
собаки ведь могут кашлять?
Том сидит в кресле. какие уж тут дела? смотрит на мир сквозь тонкую грань стекла. там вроде зима
холод, снега и мгла.
Том читает собаке про расцветающие луга
и мечтает из лап вырастить ей крыла.
Томми разбил все стекла, все эти чертовы зеркала, пытаясь забраться в мир,
где нет машин и смерти.
но есть она.
он шепчет ей:
"- Моя девочка, проведи меня через тьму. я пишу тебе длинные письма. я у тебя в плену. Я люблю тебя, Джейн.
и наверное я - умру. если ты выйдешь в холод из дому поутру."
собака нервно дергает ухом, порыкивая на луну
Том смеется, обнимает ее и ждет вместе с ней весну.
он зовет ее Джейн.
как свою жену
Анастасия Шепелёва (Ариэн)
но на войне, как говорится - любые средства.
Тому под сорок, и ждать чего-то чудесного
наверное бесполезно.
когда он трезвый.
зато у него есть собака ( а впрочем, возможно - пес ).
у нее добрый взгляд и удивительный мокрый нос.
Том обнимает ее, рыжую, как абрикос. свято верует, что все это не всерьез.
что это "всеголишьсобака" или "всеголишьпес",
и каждое утро спрашивает
сладко ли ей спалось.
Том читает ей на ночь, смотрит с нею футбол. обедать зовет, сажает ее за стол.
привычно-нелепо в суп белым рукавом - ждет, что она засмеется,легко, тепло.
собака уткнется мордой ему в ладонь.
Томми не помнит боли, поскольку он сам - боль.
Том иногда одевает собаку в платье, мятое от судорожных объятий.
мягкого цвета тех шоколадных вафель, которые любит так же, как новый кафель,
как ее вечный, чуть грубоватый кашель или как ягоды вмиг выедать из каши...
собаки ведь могут кашлять?
Том сидит в кресле. какие уж тут дела? смотрит на мир сквозь тонкую грань стекла. там вроде зима
холод, снега и мгла.
Том читает собаке про расцветающие луга
и мечтает из лап вырастить ей крыла.
Томми разбил все стекла, все эти чертовы зеркала, пытаясь забраться в мир,
где нет машин и смерти.
но есть она.
он шепчет ей:
"- Моя девочка, проведи меня через тьму. я пишу тебе длинные письма. я у тебя в плену. Я люблю тебя, Джейн.
и наверное я - умру. если ты выйдешь в холод из дому поутру."
собака нервно дергает ухом, порыкивая на луну
Том смеется, обнимает ее и ждет вместе с ней весну.
он зовет ее Джейн.
как свою жену
Анастасия Шепелёва (Ариэн)